Или, может, посреди моей души тоже торчит виселица? Странным может показаться такой вопрос — но не для тех, кто уже успел прочитать новый роман выдающегося бразильского писателя Пауло Коэльо «Черт и панна Прим».

Пауло Коэльо сегодня является одним из самых популярных в мире беллетристов. Его произведения переводятся на многие языки и расходятся миллионными тиражами. Он — лауреат многих литературных наград. В чем же секрет такой популярности? Очевидно, в соединении внешней простоты и внутренней глубины его романов. То есть легкое на первый взгляд чтиво на самом деле имеет серьезное наполнение, способное побуждать читателя к дальнейшим раздумьям в течение продолжительного времени.

Не обошла волна увлечения творчеством Коэльо и Украину. Правда, в Киеве его произведения выходят в русских переводах, и только во Львове появляются переводы украинские. Неоднократно мне попадались сообщения о том, что Пауло Коэльо сейчас чуть ли не самый популярный зарубежный писатель в Украине, даже среди старшеклассников, которые вообще не весьма склонны к чтению. Зафиксированы даже случаи чтения его произведений из-под полы, то есть из-под парты во время уроков. И слава богу, что юношество обращает свои взгляды не только к экранам, но и к книгам. В этом случае меня беспокоит лишь одно — жаждущие свежего коэльовского слова старшеклассники читают эти книги в украинских или русских переводах? По всей видимости, читают и так, и эдак. В таком случае мне было бы интересно узнать — какие из них все-таки перевешивают чаши весов?

К положительным выводам должна подталкивать ситуация с украинскими изданиями произведений Коэльо. Ведь львовская «Класика» в лице ее директора Владимира Дмытерко имеет четкие договоренности с барселонскими литературными агентами Коэльо на перевод и издание его произведений на украинском языке. Хотя сам Коэльо и бразильский писатель, вопросами его авторских прав и производными проблемами занимаются соответствующие люди и агентства в Барселоне, столице Каталонии (Испания). Это неудивительно, поскольку и многие другие испано- и португалоязычные писатели доверяют свои дела именно барселонским специалистам.

Большое значение имеет то, что украинские переводы романов Пауло Коэльо не только издаются, но и переиздаются. В этом плане «Класика» работает хорошо. На сегодняшний день «Алхімік» выдержал уже три издания, и притом в трех разных художественных оформлениях. «Вероніка вирішує померти» готовится ко второму изданию, в измененном формате, подогнанном к третьему изданию «Алхіміка», и второму изданию «Чорта і панни Прим». А первое издание «Вероніки» серийно-обложково уживается со вторым изданием «Алхіміка» и первым изданием «Чорта і панни Прим».

А ведь еще готовятся и издания других романов писателя на украинском языке. Следует отметить, что все переводы этого бразильского писателя осуществлены одной мастерской рукой. Для украинского читателя его открыл Виктор Морозов и сам взялся за переводы его произведений. Хотя В.Морозов занимается переводами уже довольно давно, однако именно сейчас он вошел в когорту лучших украинских переводчиков прозы, в частности благодаря переводу цикла романов Пауло Коэльо. А еще он взялся за «Гарри Поттера» Джоан Ролинг и, надеемся, вслед за самим автором поттерианы закончит ее полный украиноязычный цикл.

Роман «Чорт і панна Прим» — завершающая часть трилогии «І сьомого дня». Первыми двумя были соответственно — «Біля річки П’єдри я сидів і ридав» и «Вероніка вирішує померти». Название трилогии не случайно, поскольку действие каждого из трех романов укладывается в семь дней, то есть ее можно было бы назвать еще и недельной трилогией, или же трехнедельным циклом. Как любят говорить врачи-самозванцы: если будешь пить такие-то таблетки, то вылечишься за неделю, а если не будешь, вылечишься за семь дней. В течение недели происходит инкубация, обострение, кризис, улучшение и выздоровление. А за семь дней происходит завязка, интрига, кульминация, конфликт и развязка.

Сюжет в этом романе непритязателен, и пересказывать его не то что не интересно, но не стоит, зато саму книгу читать интересно, ее можно буквально проглотить на одном дыхании. В этом заложен продуманный парадокс: простенькая фабула не дает возможности оторваться от нее. Вроде все уже наперед примерно известно (только вроде!), однако неожиданность за неожиданностью не позволяют расслабиться, то есть не побуждают к откладыванию чтения на потом. По большому счету, чтение подобных книг на самом деле позволяет интеллектуально расслабиться. Поскольку большинство цитат или реминисценций должны были бы входить в обязательную программу среднеобразованного индивидуума. Тем не менее они удачно сдобрены редчайшими сюжетиками, которые Коэльо выкапывает неизвестно откуда. И в результате книга интересна и доступна и школярскому интеллектуальному уровню, и академик может ею обогатить свою эрудицию.

Но все же Коэльо наиболее интересен в трактовке определенных идей. В этом же романе главной идеей является противостояние Добра и Зла, их извечная борьба. А в чью пользу она разрешается? Как вы считаете? Как и в большинстве кинематографической продукции, заполонившей умы тьма-тьмущих масс, должно получаться нечто похожее на хеппи-энд. Однако не все так просто и однозначно. Стоит копнуть глубже, задуматься над истинными мотивами поведения героев — и снова оказываешься перед вечными философскими проблемами об абсолютности и относительности нравственных ценностей человечества. Так или иначе, все не могут остаться довольными, однако Коэльо не чурается использования этого попсового трюка, когда тотальное большинство получает ожидаемую концовку.

В присущем для себя стиле Пауло Коэльо строит повествование по притчевому принципу. Сразу возникают ассоциации с евангельскими притчами, и это вполне мотивированно. Ведь даже для второго эпиграфа к этому роману автор избрал цитату из Евангелия от Луки «Один знатный спросил Иисуса: «Учитель Добрый, что мне делать, чтобы унаследовать жизнь вечную?» А Иисус откликнулся: «Почему зовешь меня Добрым? Никто не является Добрым, — разве что один Бог!» В тексте романа трактовку этих слов автор вкладывает в уста пастора: «Много лет я размышлял над этим коротким фрагментом текста, стремясь понять, что хотел сказать наш Господь — что Он недобр? Что все христианство, включая и идею милосердия, основано на учении того, кто сам себя считал плохим? В конце концов я все постиг: в то мгновение Христос имел в виду свою человеческую природу. Как человек — он плох, но как Бог — добр». В конце концов сомнение — один из наиболее характерных признаков интеллигенции. И Коэльо сомневается в такой трактовке, однако свою нерешительность приписывает тому же пастору: «Пастор помолчал, надеясь, что прихожане поняли его мысль. Он сам себя обманывал, поскольку и по сей день не мог постичь слова Христа, ведь, если его человеческая природа была плохой, то и слова и поступки его были бы тоже плохими». Читатели, следовательно, попадают в шкуру тех же прихожан, то есть вместе с трактовкой должны воспринимать и авторские сомнения.

Неминуемо ли сосуществует Зло с Добром? Самые любознательные пусть ищут ответы в богатейшем философско-литературном наследии человечества: в зороастризме и манихеизме с их дуализмом и трагическим видением мира как арены постоянной борьбы Добра и Зла («Поистине есть два первичных духа, близнецы, которые славятся своей противоположностью. В мысли, в слове, в действии — оба они, добрый и злой»); у Блаженного Августина и Томы Аквинского, пытающихся восстановить органическую картину мира («Все, что существует, есть добро. Зло есть не что иное, как отрицание добра... зла как сущности нет вообще».); у Николая Бердяева («Зло коренится не в бытии, а в небытии... и должно быть уничтожено окончательно во всей никчемности своего небытия».); в индийском учении адвайта-веданта («Зло не имеет отношения к Творцу-Творению, зло является результатом нашей свободы».), у Фридриха Ницше и Германа Гессе.

Так какими же на самом деле являются отношения между Добром и Злом и кто кого одолеет? У каждого уравновешенного читателя тлеет хотя бы в глубине души убеждение, что в конечном итоге победить должно все-таки Добро. А Пауло Коэльо лишний раз подбрасывает пищу для таких раздумий, утверждающих читателя в своих положительных и оптимистических убеждениях.