Столичные новости
№43
(239)
Поиск:
разделы
 Скандал
 События недели
 Человек недели
 Три автора
 Политика
 Резонанс
 Зарубежье
 TIME
 Лукоморье
 История
 Культура
 Кино
 Свободное время

 Cвежий выпуск
 Aрхив
новости MIGnews
издательство
 Подписка
 Реклама в изданиях
 Личности СН
курсы валют
finance.com.ua
реклама






MIG News
Создание сайта - MIG Software Ltd.
Деловая неделя
MIGtop
 
  Культура > Встреча
РЕЦЕПТ ОТ ОДИНОЧЕСТВА
Наталья Сняданко
Виктор Морозов

В течение нескольких дней в киевских клубах трижды выступили львовская группа «Мертвий пiвень» и легендарный украинский музыкант Виктор Морозов. На концертах они представляли материал своего совместного компакт-диска «Афродизiяки». Познакомить читателей «СН» с одним из участников этого проекта решила журналист Наталья Сняданко.

Встретившись с Виктором Морозовым на одной из центральных львовских улиц, мы некоторое время провели в бесплодных поисках места, где можно было бы выпить кофе и побеседовать без сопровождения какой бы то ни было музыки. К сожалению, несмотря на настойчивые попытки местных властей «очистить звуковую среду», многоязыкая «попса» преследовала нас повсюду. Наконец, нам все же удалось отыскать кафе, где посетителей потчевали хотя бы джазом. Тут мы и расположились.

— В начале 70-х, за несколько месяцев до окончания Львовского университета, тебя из него исключили. Полагаю, не за плохую успеваемость?

— Нет, конечно. В те годы достаточно было просто прослыть нелояльным. Формально меня исключили за участие в работе над самиздатским рукописным литературным журналом «Скриня», который мы делали вместе с поэтами Григорием Чубаем и Олегом Лышегой, критиком и литературоведом Миколой Рябчуком и другими. Это был совершенно аполитичный, модернистский журнал, выпускавшийся всего в нескольких экземплярах. Один из них был конфискован у кого-то во время ареста. Начался шум, через некоторое время арестовали Григория Чубая. Исключили из политехнического института и Рябчука.

— И чем ты занимался, оставшись безработным и попав в черные списки неблагонадежных?

— Так совпало, что как раз тогда мы с друзьями создали во Львове одну из первых в то время рок-групп, как тогда называли «биг-бит» — «Арника», в которую вошла известная впоследствии рок-певица Вика, а также много других интересных музыкантов. Мы с ребятами приняли участие в очень популярном тогда конкурсе «Алло, мы ищем таланты», вместе со «Смеричкой» (группа, которая прославилась песнями «Червона рута» и «Водограй») попали в его финал и вернулись из Москвы лауреатами. Мы были очень горды собой и ехали домой, окрыленные чувством победы, ожидая увидеть на вокзале толпу поклонников с цветами. Но встретили нас только суровые дядечки из «органов», которые потом попили нам еще немало крови. Оказалось, мы совершили непростительную ошибку, исполнив в финальном концерте песню на украинском языке «Чорна рiлля зорана», которая представителям этих самых органов показалась слишком националистической, чуть ли не уголовной. За это группу даже пытались разогнать, запретить выступления и т. д. Но это не удалось: «Арника» просуществовала еще пять лет, выпустила несколько пластинок и пользовалась популярностью зрителей.

— А что было после того, как группа распалась?

— Я пытался заниматься музыкой профессионально. Сначала работал во Львовской филармонии, потом некоторое время — в «Ватре», еще до Игоря Билозора, а с 1979-го по 1988 годы — в «Смеричке», в Черновцах. Это был период моего «изгнания» из Львова. Благодаря органам, мое пребывание здесь было нежелательным, многие не хотели иметь со мной дела. Мама одной моей бывшей однокурсницы даже запретила мне играть на свадьбе своей дочери (так мы в то время зарабатывали себе на жизнь). Она, как и многие другие мои знакомые, боялась неприятностей...

— А потом ты все же вернулся во Львов и создал театр-кабаре «Не журись!».

— Это было году в 1988-м. Художник Юрий Кох познакомил меня с Андреем Панчишиным. Мы стали вместе писать песни. К нам присоединились Юрий Винничук, Стефко Оробец, Юрий Саенко, Василь Жданкин, Остап Федоришин, Богдан Рыбка и совсем юный тогда Тарас Чубай. В последующие три года мы сочиняли и исполняли политические песни на запрещенные ранее темы. На первых концертах люди сидели молча, испуганно озирались, но потом постепенно осмелели. Смех помогал освобождению от страха.

— Как ты считаешь, возможна ли реинкарнация «Не журись!»?

— Сам по себе этот жанр органичен для Львова. До войны кабаре были во многих здешних ресторанах. Так что мы просто продолжили давнюю традицию. Хотя до конца этого, наверное, сами не осознавали. Мы просто делали то, чего нам самим не хватало в окружающей действительности. И работали очень азартно: за один год, например, подготовили пять или шесть программ. Спешили мы не напрасно: популярность театра очень скоро сошла на нет. Эйфория борьбы за независимость быстро угасла, в обществе начался спад... Что же касается реинкарнации, то, по-видимому, в том виде она невозможна. Атмосфера Львова благоприятна для кабаре, но оно должно соответствовать потребностям времени. Было бы чудесно, если бы кто-то его создал.

— Но сам ты как музыкант занимаешься последние годы достаточно камерными проектами. Выпустил два альбома с группой «Четвертий кут», записал компакт-диск с батяр-бендом «Галичина», теперь вот делаешь программу с «Мертвим пiвнем»...

— Для меня важно, что это профессиональные с музыкальной точки зрения начинания. В «Не журись!» мы были в первую очередь бардами, главным для нас был текст, а музыка всего лишь служила ему аккомпанементом. В «Четвертом куте» — все иначе.

— Все эти годы ты совмещаешь музыку с художественным переводом...

— Свой первый серьезный перевод я сделал в 1975-м. Это был роман Уильяма Питера Блетти, по которому был снят популярный фильм «Экзорцист». Я купил эту книгу в Индии, во время поездки на один из музыкальных фестивалей, и начал переводить для себя и друзей. Об этом прослышал Микола Рябчук, который работал тогда в журнале «Всесвiт», и ему удалось «пробить» публикацию сокращенного варианта этой книги. Это был первый роман ужасов, опубликованный на украинском языке. Позже я переводил для «Всесвiта» Томаса Стернза Элиота, вместе с Виктором Небораком мы перевели тексты к альбому «Стена» группы «Пинк Флойд».

— А почему ты решил переводить «Алхимика» Пауло Коэльо?

— Я начал переводить этот роман, как всегда, просто для себя и упомянул об этом в интервью львовской газете «Поступ». Его прочитал директор издательства «Классика» Владимир Дмитерко, разыскал меня и предложил выпустить книгу.

— Ты хорошо знаешь португальский?

— Немного знаю, потому что несколько раз бывал в Бразилии и Португалии. Кроме того, я сравнивал оригинал с английской версией перевода. А когда у меня возникали трудности, обращался к знакомым португальцам, живущим в Торонто.

— Теперь «Классика» издала в твоем переводе еще и романы Коэльо «Вероника решает умереть» и «Черт и синьорита Прим», а в «А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-Ге» вышли две первые книги Джоан К. Роулинг о Гарри Поттере.

— С Паоло Коэльо я, кстати, недавно встречался в Москве. Тем для разговора хватало: он ведь тоже когда-то играл в рок-группе и написал тексты для многих бразильских шлягеров.

— Что больше всего бросается в глаза, когда ты возвращаешься в Украину после продолжительного отсутствия?

— Более всего поражает доминирующее в людях скептически-пессимистичное расположение духа. Это в чем-то логично: ведь Львов — родина Захер-Мазоха. Как же львовянам после этого быть счастливыми и довольными жизнью? Но если серьезно, то лично мне недостает в окружающих активного отношения к миру. Всем плохо, все недовольны, но мало кто отдает себе отчет в том, что не надо на кого-то уповать — нужно стараться что-то предпринимать самому. В наших гражданах слишком часто замечаешь какое-то византийское мироощущение, когда на власть надеются, но не ставят ей требований и организованно не добиваются их выполнения. Нам, украинцам, не хватает осознания того, что государство должно выполнять нашу волю, оно — для нас, а не мы для него.

— Как ты относишься к модному в последнее время во Львове трепетному отношению к австрийскому цисарю Францу-Иосифу, которого считают чуть ли не национальным героем?

— Это одно из проявлений национального комплекса неполноценности, когда кому-то надо обязательно поклоняться, видеть в нем идола, святыню. Просвещенный, достаточно либеральный Франц-Иосиф, который, по крайней мере, не мешал развитию украинской культуры, вызывает пиетет и уважение. Это понятно. Если сегодня в Западной Украине национальное самосознание развито значительно выше, чем в восточной, то не в последнюю очередь это обусловлено тем, что австрийское правительство лояльнее относилось к украинству, чем правительство царской России, которое напрочь искоренило все национальное на востоке Украины. Это объясняет нынешнее благоговейное отношение к цисарю, но не оправдывает его.

— Юрий Винничук как-то сказал, что Украине не хватает своего Пиночета...

— Мне тяжело согласиться с этой мыслью, потому что я либерал по натуре. Я жил в период цензуры, когда нельзя было рассказать политически некорректный анекдот, поэтому я мучительно реагирую на любые ущемления личной свободы. На мой взгляд, основная проблема Украины сегодня — это излечение от шизофрении и поиск идей, способных объединить жителей востока и запада страны.

— Как ты относишься к многочисленным сетованиям на то, что Львов из культурного центра превращается в провинцию?

— Конечно, отрицать то, что лучшие специалисты, в том числе художники, литераторы и музыканты, едут в Киев, где сконцентрированы деньги и возможности, нельзя. Но это — естественный процесс, так происходит во всем мире. К этому не обязательно нужно относиться как к трагедии. Львов — не просто провинция, он имеет свое лицо, свой неповторимый шарм. У Львова есть все шансы стать «европейской провинцией», лишенной комплекса неполноценности, не утратитв своей культурной самобытности. Здесь, например, есть такое редкое в мире явление, как однородность художественной среды, когда музыканты ходят на выставки к художникам, литераторы посещают концерты, а художники — литературные вечера. А часто бывают и общие перформансы. В большинстве стран и городов все эти группы держатся особняком. Эту традицию нужно беречь и гордиться ею, она — часть специфической львовской культуры. Я думаю, что отток сил не помешает Львову произвести на свет еще много чудаков и художников. Здесь во все времена присутствовал космополитизм, здесь оставляли свои следы проходящие пилигримы, и я думаю, что так будет всегда. А кроме того, я считаю, что для создания элитарной культуры провинциальная атмосфера даже благоприятнее, чем столичная: в провинции жизнь спокойнее, и художник имеет больше возможностей сосредоточиться на своем творчестве.

— В какой стране ты чувствуешь себя своим?

— Я всегда много путешествовал, и поэтому чувствую себя гражданином мира, то есть я везде дома. Особенно сейчас, когда благодаря техническому прогрессу расстояния очень уменьшились, и за несколько часов можно долететь в другой конец мира, а Интернет открывает безграничные возможности коммуникации. Благодаря этому ощущение изоляции исчезло совсем. Когда львовянин приезжает в Киев, он не чувствует себя чужаком, как когда-то крестьянин, внезапно очутившийся в большом городе, потому что он украинец, и вокруг него тоже украинцы, хотя пока и говорят по-русски. Когда он попадает в Вену или какой-нибудь Париж, то опять чувствует себя не чужаком, а европейцем, то есть снова «своим». Когда я в Торонто встречаю словака или венгра, он для меня тоже «свой», потому что мы «соседи», наша родина — Европа. Этот ощущение себя «своим» прогрессирует, особенно в таких эмигрантских странах, как Канада или Америка. Сегодня даже в Львове можно зайти в китайский или мексиканский ресторан, а потом, попав в Китай или Мексику, уже не чувствовать себя настолько чужим и оторванным: ведь к пище и музыке ты уже привык, то есть что-то тебе близко и знакомо.

— Короче говоря, ты не страдаешь от «эмигрантского» одиночества?

— С возрастом я перестал испытывать потребность в шумных компаниях, я люблю побыть один. А радость испытываю от общения с эмоционально раскрепощенными, свободными людьми, которые не подчиняют свое поведение никаким внешним условностям, независимо от их национальности и рода занятий. У меня есть такие друзья во Львове, и есть они в Торонто, поэтому я везде чувствую себя комфортно и не испытываю одиночества.

 
 
Copyright © Столичные новости | Создание сайта: MIG Software Ltd. | Информация о сервере | webmaster
Powered by InterSite MIGtop TopList Rated by PING bigmir TOP100